Убийца для воровки

- Допустим, бумаги и вправду поддельные, как ты это докажешь?

- Выкраду настоящие! Я же воровка! – Я подозревал нечто подобное. При одном упоминании того факта, что она полезет в пасть Северьяна Пепельного у меня холодело на душе. И ведь полезет отчаянная! Это как раз и было то, что восхищало меня в воровке ее безбашенная отвага. И это же свойство пугало меня. Будучи столь неосмотрительной, она легко могла попасть в лапы чудовища.

Я думал недолго.

- Одну я тебя туда не пущу. Если ты уверяешь, что первый советник настолько богат, подпустить тебя к этим деньгам - все равно, что пригласить козла в огород! Ты же воровка! Я с тобой, как свидетель или встретимся возле плахи! – Я во что бы то ни стала должен был защитить ее от самой себя, но гордость почему-то не позволяла выступить ее защитником открыто. Да воровка и не позволит этого, поэтому я должен сделать так, чтобы она ничего не заподозрила.

- Ты будешь ждать меня около нее, пока у тебя борода до земли не отрастет! - Мы вновь устремились навстречу друг другу. Она еще и оговаривается!

Наши лбы со стуком встретились.

В этот момент я готов был самостоятельно придушить ее, не дожидаясь того момента, когда до нее доберется первый советник.

- Ты не понимаешь! Если Северьян застанет тебя с поличным в присутствии свидетелей, ты попадешь ко мне на плаху. Тогда я буду бессилен что-либо сделать, кроме своей работы, так профессионально, как только смогу! – я думал, смогу напугать ее и образумить. Как же я ошибался.

- Тогда, если ты такой профессионал, просто казни его! Судя по цифрам, он много лет обчищает все королевство!

Без доказательств? Я палач, а не убийца. Этой фразой она меня без ножа резала.

Мой брат не выдержал первый, покраснел и потупил взгляд, мое сердце сжалось от тоски. Ему было стыдно за свое бессилие, а мне за свое. Каким же дерьмом, слабым не на что не годным я себя чувствовал. Трусом заставляющим страдать собственного брата. Я посмотрел на свои руки, которые, несмотря на все свое умение владеть мечом, не имели силы изменить этот мир. И могли только не продолжительное время защищать своего родственника, свою кровь, единственного оставшегося в живых. Когда-нибудь наш сговор с Пием раскроют, и он окажется в опасности. И защитить его я не смогу, но у меня есть призрачная надежда, что мне удастся сохранить жизни брату, если я пожертвую собой. Я не смогу противостоять всем этим титулованным ублюдкам и их стражникам, несмотря на свое звание первого клинка государства.

А все потому, что я недостаточно силен, просто слабак.

Мелькнула мысль, что воровка права. Убей я Северьяна Пепельного, и дышать в королевстве стало бы легче. Я бы так и поступил, если бы не был уверен, что место первого советника тут же займет другой титулованный упырь.

Поэтому вздохнув, я объяснил воровке то, что для меня было очевидно.

- Мы-то знаем, что Северьян проворовался. Но как доказать это остальным?

В разговор вмешался брат.

- Если я ни с того ни с сего объявлю первого советника мошенником, вором и грабителем, его прихвостни из дворян могут сказать, что я двинулся рассудком. - Пий Кровавый поправил очки на носу.

- У брата слишком много титулованных родственников, которые могут претендовать на трон. - я вытащил кинжал из ножен и с силой его туда засунул. В глазах воровки я увидел понимание, что предало мне сил и решимости. - Может случиться так, что Северьян решит избавиться от нынешнего короля и посадить на его место любого другого герцога, посговорчивей. Я смогу защитить Пия, выступив против группы людей, но, если будет переворот и мы столкнемся с предательством армии или дворянским ополчением - против взвода вооруженных солдат любой бессилен.

По задумчивому выражению лица ласки я видел, что она что-то замышляет, и даже мог догадаться, что за мысли бродят в ее бедовой голове. Очередная моя проблема.

Возлюбленная, желанная, неистовая и отчаянно смелая греза. С каждой минутой я восхищался ей все больше и боль и вместе с тем злился. Что же ты задумала, безумная? Спасти всех нас? Меня, свою сестру, моего брата, забота о котором должна лежать вовсе не на твоих хрупких плечах, до которых мне так отчаянно хочется дотронуться, чтобы еще раз ощутить нежность и гладкость твоей шерстки. Слишком благородна и горда для презренной воровки. И слишком мне дорога, чтобы я позволил тебе пожертвовать собой. Это мой груз, мне его и нести, мне рисковать своей головой, а не тебе. Поэтому, чтобы ты не задумала, моя сладостная греза, я не позволю тебе это сделать.