Убийца для воровки

Донельзя соблазнительная поза, а полная беспомощность, взывает ко всему отвратительному, что есть во мне. Я не знаю, как долго я так стоял, потому как вскоре я почувствовал жар в совершенно необычном месте.

- Ас-с! - зашипел я, когда спичка обожгла кончики пальцев.

Я с каким-то извращенным сладострастием облизал пальцы, все связанное с этой лаской представляло из себе помесь райского блаженства со сладостной болью, и чиркнул спичкой вновь.

Я попытался снять маску, но воровка так изогнулась в путах что я забыл, как дышать, одежда натянулась на ее теле, демонстрируя все самое интересное.

Вторая попытка снять маску, и вновь это ощущение сладостной муки, а следом резкая боль. Сначала пухлые губы ласки коснулись моих пальцев, а в следующий миг в них вцепились зубы.

- Значит, играть любишь! - посасывая обожженный и прокушенный палец, злобно заключил я. - Я знаю еще одну игру! Тебе понравится. Показать?!

Что ж если она хочет поиграть…

Шорох задираемых вверх юбок был слаще любой музыки: я так долго мечтал это проделать.

- Мразь, подлец, урод! – Воровка ругалась на чем свет стоит, пока я пересчитывал бесконечные нижние юбки.

- Что вы собираетесь делать? – голос ласки шептал испуганно.

- Собираюсь поужинать, - деловито ответил я, любуясь нижним бельем, вернее, его полным отсутствием. Хотелось закрыть глаза и зарычать, подлецы пируют, обжираясь и заматывают свои телеса в кружева, а самые достойные и невинные этого города должны скатываться до состояния отребья сверкать голым задом и унижать себе воровством исключительно ради корки хлеба.

- Не фк-кусная! – попыталась обмануть воровка.

Кажется, я напугал ее до смерти.

- О нет, - возразил я, ныряя под юбки, - вполне себе съедобная! Я конечно не мог позволить себе много, обморочные девицы - это вовсе не предмет моих вожделений, но кое-что я решил-таки себя позволить. В качестве вознаграждения за то, что я такой хороший мальчик и сдерживаю себя.

Коснувшись оголенного живота, я довольно, словно дикий зверь заурчал. Тот же самый необузданный монстр не признавал слова стоп и зацеловывал горячими губами кожу ласки. А после на десерт прикусил зубами бочок. И даже этим он не насытился, голод разверзлся как бездна. А посему не слушая и отметая все запреты разума наслаждался необузданным развратом, утоляя свой голод.

Воровка сопела стонала, но молчала как рыба. Откуда такое упорство? Пой для меня, получай удовольствие вместе со мной!

- Ну же. Не молчи, стони для меня. – Почему ее так сложно заставить подчиняться? - Я хочу слышать твой голос. – Эта ласка бездна противоречий, вредности и прискорбного упорства.

Увы мое желание слишком быстро исполнилось только не так как я хотел. Воровка широко открыла рот и во все горло завопила:

- Как можно, вы… вы бесчувственный мужлан! – Эхо возгласа раскатилось по пыльным комнатам.

Вот значить как. Решила взять упрямством и опозорить перед людьми. Только не на того напала. Орать и спорить, я тоже могу. И не менее убедительно чем изворотливая, скользкая ласка. Жизнь в армии еще и не тому учит. Все, кто получил солдатскую прививку бесчувственны и черствы, а также ощущают вселенское безразличие к чужим страданиям и иным мнениям.

Эта зараза впитывается в кровь на всегда.

Так что моя греза права: я мужлан, убийца и мерзавец. Но какой солдафон в этом признается?

- Чушь! У мужчин тоже есть чувства, например, голод и жажда! Или ты забыла?! Так какую именно потребность из двух мне сейчас стоит утолить? – Шантаж, подкуп, воровство и убийство четыре помощника воина, что помогут выжить или добыть вожделенное. - Интересно, сколько заключенных в казематах? Насытит ли меня их кровь? - это был тонкий намек на то, что сестра воровки все еще сидит в казематах. Ведь один единственный определенный ключик ласка так и не смогла добыть.

Эффект от простой шутки получился ошеломляюще феноменальным. Воровка сиганула на меня словно оголодавшая кошка на мышь.

Небрежно я сунул кинжал за пояс, распахнув свои объятья.

Голод вспыхнул вновь словно адское пожарище. И все потому что самодовольная скотина во мне получила то что желала: вожделенное тело рядом. Упругое, податливое в моих ладонях. Со стоном всецело отдающееся мне.

Можно было бы поиграть в благородство, и милостиво отказаться от предложенного, но я ведь презренный преступник, убийца, палач и первый ужас королевства. Такая мразь и благородство два несовместимых понятия, и поэтому я со всей сдерживаемой яростью впился в пожертвованное мне, чтобы спасти сестру, тело.

Я целовал ее зло жестоко ненасытно, скользил поцелуем по телу, обжигая и опаляя, свои губы этим божественным прикосновением. И никак не мог насытится, пожар в груди не потухал. Мне уже было мало одних поцелуев.

Резкая боль спустила меня с небес на землю.

- Гр-рам! - ласка вцепилась в обожженный палец, стараясь вгрызться побольнее.

Благословенная боль, сумевшая ненадолго остановить мое безумие, я был благодарен и этому.

Я прижался к благоухающему телу ласки стараясь справится с приступом жадности и ненасытности. А в это время та, кто так легко сводила меня с ума кусала нижнюю губу.

- Ты! - яростно зашипел я, теряя последнее терпении. Как можно быть столь безрассудным самоубийцей? – Не смей так делать, слышишь? Иначе я за себя не отвечаю! Съем тебя прямо здесь, всю до последней капли! - Мой возбужденный голос был хрипл и страшен. Ласка тут же замерла, как соляной столб. Титул первого ужаса королевства впечатляет всех: - Пожалуй, мне даже хочется, чтобы ты это сделала, но после того как ты еще раз вот таким подобным образом прикусишь губу, я тебя съем прямо здесь, и уже ничто меня не остановит.

Воровка впечатлялась и тут же в задумчивости прикусила губу.

- Ты опять это сделала! Теперь пеняй на себя! – прорычал я. Ласка испугалась еще больше и приняла весьма неожиданный демарш.

- На это могу ответить только одно: КТО-НИБУДЬ, СПАСИТЕ! – заорала воровка, прежде чем я успел закрыть ей рот ладонью. Неужели она и правда решила сдаться стражам замка лишь бы не быть в моих объятьях? Безумная!

- Тише ты, я пошутил!

За спиной щелкнуло, и нас озарил свет. В помещение прокралась низенькая персона. Я знал кто это потому меня не впечатлил ни меч, ни шлем, а вот ласка напряглась.

Я и воровка вопросительно уставились на помешавшую нам личность. На ней посверкивали доспехи: нагрудник длиной до колен и шлем, явно не по размеру, поверх защитного головного убора была напялена всем знакомая корона. В кои-то веки тяжелый венец сидел не косо или криво, сползая то на глаза, то на затылок, а уверенно и непоколебимо. А вот сама фигура смотрела на меня с осуждением. Словно я дал обещание умирающему и не выполнил его.

- Ты не пришел ко мне сказать, кто это... - послышался неуверенный голос, - я сам пришел... - Фраза повисла в воздухе.

***

Я стоял и в шоке и наблюдал с какой лихостью воровка вешает лапшу на уши самому Королю! Чтобы так врать необходимо особое отчаяние или полная безбашенность.

Благо отважный малыш слишком часто слышал трехэтажную ложь от своих министров, и теперь никакая лапша на его ушах не держалась. Более того, чтобы выжить Пий Кровавый научился делать вид, что он верит каждому сказанному слову. Я, не обладал подобными навыками, в отличии от моего сводного брата и медленно закипал, вместо того, чтобы заслушиваться соловьиными трелями воровки.

И чего это ее лицо так вытянулось, когда она узнала, что я брат короля. Впрочем, ее удивление было приятно.

А ласка чирикала как соловей, и каждое ее лживое слово несказанно бесило и раздражало.

- КУХАРКА! Как же! - дня не пройдет, как все продукты исчезнут в неизвестном направлении. Впрочем, если честно признаться в королевстве и воровать-то не чего было. Но здесь важен принцип.

- И зачем мне кухарка... - презрительно бросил я, но воровка, как будто ждала этой фразы и моих возражений. Неужели я настолько предсказуем?

- Знаете, в последнее время к нам из Темной империи пришла странная мода травить неугодных. Некоторые так и говорят: он умер от выстрела в суп. А я за маленькую услугу буду верна вам до гробовой доски и накормлю и вас, и вашего… старшего брата.

- Мой брат сыт! - прорычал я, и закрыл собой воровку. Ярость и ревность вспыхнули во мне. А она ничем не гнушается? На ребенка нацелилась развратница?!