Баба Яга в ведовской академии

Перепуганные предстоящей несанкционированной битвой адептки, что в страхе держались кто за метлы, кто за ткань своего фартука, облегченно выдохнули и расслабились. И непонятно было, чего они больше боялись - гнева начальства или сражения.

- Как бы не хотелось мочить под… - запнулась белобрысая, и я поняла, что она хотела сказать: подштанники. - Короче, по-всякому лезть в воду придется. Так что мы готовы! - закончила фразу тощая девица эльфийской наружности. Я про себя подумала, что такой «доске» нечего волноваться - на воде не утонет. Но это во мне говорила ехидная бабаягская часть, на самом же деле я впечатлялась девициной отвагой, остальных же адепток, несмотря на заверения зверотыря, что герои сами справятся, колотила мелкая дрожь.

Каждый из богатырей выбрал по склянке с пояса и залпом выпил. То, что отправил в себя связанный со мной чудо-юдо рыцарь в костяном шлеме и реберном нагруднике, не понравилось мне с первого взгляда. Потому что в пробирке плавали черви.

Еще больше я запаниковала, когда на моих запястьях засветились узоры. Нет, я была в курсе, что нас с бледноволосым насильно повязали, склерозом не страдаю, но я даже не догадывалась, что связь была гораздо глубже, чем я надеялась. Зелье, изменявшее тело богатыря, меняло и мое, позволяя мне дышать под водой. Вот так, то, что влияло на него, отражалось и на мне - и наоборот.

Остальные рыцари только охали и крякали изменяясь. Богатыря же выгнуло дугой, и он заревел, словно лев в саванне.

Мощное зелье, аж меня проняло. Запястья горели огнем, а я начинала задыхаться на свежем воздухе.

Девицы также сменили способ дыхания, каждая в зависимости от зелья, принятого на грудь богатырем.

Некоторые из адепток, покопавшись в бездонных карманах фартука, одаривали своих защитников собственноручно сваренными зельями. Там были почти все виды декоктов, способных помочь в бою, от ночного зрения до удвоения силы.

Первая мысль: сварить йаду и освободиться от связи. Но вспомнив, насколько она крепка, и освежив в памяти непрошибаемую тушу зверолюда, я поняла, что скорее сама концы отдам, чем завалю навязанного мне спутника, такому любая отрава только легкое несварение учинит и не более, а я загнуться успею.

Зелья действовали, и мы начинали некомфортно чувствовать себя в воздушной атмосфере; вода, омывавшая бережок, так и манила.

Я приготовилась раздеться и прыгнуть в воду со всеми. Но адептки вместо того, чтобы аккуратно одежду снять и на бережку положить, дружно полезли в воду одетые. Богатыри тоже не собирались расставаться со шлемами, нагрудниками и прочей экипировкой. Эка предосторожность против обычной русалки, пусть и морской. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за всеми.

Стоило погрузиться с макушкой, как платье тут же облепило тело и тяжелым грузом потянуло ко дну. Посовещавшись, ибо зелья позволяли говорить под водой, мы рассредоточились по дну чертова озера и дружно двинули на поиски приключений.

***

Я всегда знала, что на меня наложили порчу излишней удачей. Русалку и ее жертву удалось отыскать именно мне, причем без особых усилий. Свалившись в подводный овраг, к взаимной радости мы нашли друг друга.

Русалка оторвалась от шеи прибалдевшего богатыря и зашипела. С губ хищницы срывались крупные капли крови и уплывали, уносимые течением.

- Ты что же это здесь творишь такое? - воскликнула я, одним своим донельзя возмущенным тоном голоса останавливая чешуйчатую девицу, припавшую к раздетому и обмотанному водорослями богатырю. А примотало его прилично.

- Богатырс-с-ского мясца поес-с-сть хотела, да и размножатьс-с-ся нам как-то надо. - Ундина улыбнулась настолько зубастой лыбой, что у меня по коже туда-сюда несколько раз промаршировали препротивные мурашки. Зубы были больше похожи на острые иголки, чем на звериные клыки, и вся эта радостная улыбочка была перемазана красным.

Узрев такую неописуемую радость при виде самостоятельно пришедшей в перепончатые ладони жертвы, я невольно сделала пару шагов назад.

Со мной только сковорода и никого более! Метелка на поверхности осталась, а ежки с героями разбрелись кто куда вдоль берега, по кустам ползают, будто раки, да так, что и не найдешь их там. Одну меня угораздило на глубину полезть...

А русалка, напружинив свой полосатый, что у твоей акулы, хвост, приготовилась подзакусить мной. Видя, как хищница, покачиваясь на хвосте, примеривается к броску, я невольно дернула плечом, сбрасывая красный витой шнур, что держал сковородку за спиной, и встала в боевую стойку. Чугун обескуражил нечисть и заставил ундину быть более осмотрительной, а меня - лихорадочно начать соображать, как убраться отсюда подобру-поздорову.

Позади послышалось: «Кгы-кгы!» Будто кто смеялся, а не откашливался.

Русалка не поверила своему счастью: мясо само шло косяком в ее распахнутые объятья.

У скалы стоял Скел Черепов, подперев ту плечом, скала медленно отъезжала в сторону, поддаваясь силушке богатырской.

Почувствовав за спиной поддержку, я вконец обнаглела, это приступ трусости обернулся на сто восемьдесят градусов и превратился в неуемный энтузиазм.

- Трепещи, нечисть! - направила я чугунку прямиком на обескураженную моими изменениями ундину.

- С чагой-то?! - подивилась зубастая, не понимая, откуда у меня столько самомнения. - Отродясь Баб Яг не боялась и аккурат «файф о клок» ими закусывала!

- Сейчас я тебя как бабаягну сковородкой!

Я, воодушевленная подмогой, с яростью набросилась на ундину, чем несказанно ее обескуражила. Так удивляется кошка, когда на нее нападает бешеная мышь. Вот и сейчас жертва наотрез отказывалась становиться закуской. Поэтому от греха подальше зубастая решила не связываться с полоумной.

- Хватай, хватай ее! Будет знать, как наших богатырей утаскивать!

На очередном витке я поняла, что громить нечисть несусь только я одна. Скел же стоит возле камешка и чистит ногти ножичком, даже не собираясь мне помогать.

Стало как-то обидно, мог бы и помочь Яге в беде, а не маникюром своим заниматься! А еще богатырь, герой! Ну мы и без него справимся! Он нам вовсе не нужен. И с этими словами я круто развернулась и кинулась аккурат наперерез улепетывающей от меня русалке. Только скользкая увернуться успела, и я ее по кончику хвоста задела.

- Ага! Попалась, нечисть! - гаркнула я, надеясь, что железо подействует и зубастая впадет в ступор, присущий всей нечисти, пораженной железом, тогда-то наша и восторжествует. Но не тут-то было: чугун только разозлил ундину.

- Хас-с-с-с! - шипела от боли нежить, дуя на раненый хвост. Примечательно то, что это была стопроцентная нечисть, которой даже восемьдесят процентов железа причиняли ожог. Раненый хвост пузырился и дымился, источая из себя пузырьки дыма. По всему было ясно: несладко зубастой пришлось. - Ну, зараза бабаягская, не прошу тебе этого!

- Я тебя не боюсь! - Я вновь почувствовала себя неадекватной отважной мышью. - И накормлю чугуном до отвала!

- Наивная, - рассмеялась ундина, демонстрируя свою коронную акулью лыбу, - если железо - все, что ты можешь мне показать, то быть тебе моей закусью! Это раньше я простой морской нежитью была. Теперь мне навьи силу дали! Мое это место стало, силу оно мне дает и мощь. Кто этим самым подчиненным местом силы владеет, тот с бессмертием свадьбу сыграл!

Пока ундина говорила, нехорошее происходило вокруг. Словно кто-то по капле яда в озеро капал, даже дышать становилось трудно.

- А вот и главное блюдо пожаловало. - Я крутанула головой и увидела растерянную группу бабок-ежек, за вычетом самой младшей, отправленной за помощью, и богатырей, которые исподлобья смотрели на нечисть, словно язвенники на редьку. Да только во взглядах этих испуг проскакивал, а позы «рыцарей» говорили об одном - готовности бежать. Только Скел Черепов, самый сильный боец, пребывал в отрешенной безмятежности, словно блаженный, не осознавая, что нас сейчас кушать будут. Или действительно не придавал этому значения, больше заботясь о чистоте своих ногтей.

Тут-то мне окончательно поплохело, нечисть сильнее, чем я думала, оказалась. Здесь одним железом не отделаешься, книга моя в изнанке осталась, и силу особую бабаягскую я так и не обрела. Потому как свадебку мою два золотозадых засранца прервали. Ни инициации, ни силы. Полный ноль!

А в озере окончательно посмурнело, будто вода чернее и гуще стала, это темная нечистая сила изливалась в окружающий мир. Отчего вяли водоросли, дохли рыбы и подводный мир превращался в безжизненную пустыню с песком, усыпанным скелетами рыб и пустыми раковинами моллюсков.

Мы еще как-то держались, хотя самые слабые из ежек уже опустились на колени, потеряв часть своих сил.

Зубастая хищница любовалась нашим состоянием нестояния, выбирая, кого из нас она съест первым.

- Девочки, в круг! - скомандовала самая старшая. - Надо только продержаться до прихода подмоги! - Пока ежки, будто пьяные мухи, обессиленно сползались в одну кучу, я заметила коварную лыбу на лице ундины. Такое ощущение, что она этого и ждала. Что-то мне подсказывало: эта зубастая тварь сделала так, что помощь не придет или задержится на непозволительно длительный срок отрезком примерно в вечность. Поэтому ундина просто ждала, не предпринимая никаких действий. Но до остальных не доходило, что хищница ведет себя подозрительно.

- Нет! - крикнула я, обернувшись. - Надо дать бой здесь и сейчас!

- Какой бой?! Она сильнее нас всех, сделаем круг силы и переждем в нем! - Слово «сила» эхом отдалось в мозгу. Место силы. Ундина хвалилась, что это ее место.

- Нельзя здесь колдовать!

- С ума сошла, эта нечисть нам не по зубам, или у вас там, в вашей изнанке, одни самоубийцы проживают?! Неудивительно, что ты последняя, если хочешь покончись с жизнью, дерзай, но без нас!

Ежки взялись за руки и зашептали заклинания, я ударила ближайших по сцепленным ладоням, разрывая круг.

- Это не поможет, надо бежать!

- Ах вот как у вас в изнанке все решают? Трусостью. Нет, мы останемся здесь и дождемся помощи. Пока она идет, присмотрим за этой! - Блондинка мотнула головой в сторону терпеливо выжидающей ундины. - Если ты так боишься, драпай!