Живая Академия

Основным аргументом против верчелфа было то, что хоть волчий принц и вернулся, он все же мертв и не сможет оставить многочисленное потомство. Кто же будет защищать клан, как не молодое поколение? А у названного сына уже пять волчиц в логове, трое из них брюхаты, да от двух других по два выводка здоровых и крепких волчат. Все сильные как на подбор, наделены магией и легко перекидываются.

А Тан бездетен и без волчицы. Бродит по его пещере немочь бледная, магии не знает, перекидываться не умеет и волчат, кажется, рожать как не собиралась, так и не собирается.

С другого конца поляны беты волка с черной холкой дружно заржали и предложили свою помощь в производстве волчат, вдруг у них лучше получится?

Три пары желтых глаз хищно, со смыслом уставились на меня.

Отныне надо осторожнее бродить по лесам и лугам. Есть вероятность, что эти здоровые лбы захотят атаковать Тана через меня, а я даже магии не имею, чтобы от них отбиться. Поймай они меня далеко от лагеря, я буду всецело в их власти.

Накрылись медным тазом мои длительные прогулки по лесам и долам. Теперь гулять только вместе с Ки или тайно с большими осторожностями. Не удивлюсь, если вскоре за мной будут следить прихлебатели этого черношерстного Ши.

Один из подручных осмелился подойти слишком близко и клацнуть челюстями вблизи от меня для острастки.

На что Танатос (не зря его имя переводится, как смерть) без предупреждения бросился на шутника, ловко перекувыркнувшись в волка в полете. Полетели клочки шерсти.

Я бестолково топталась рядом, уже привыкнув, что в стае оборотней между самцами все вопросы решаются на кулаках, то есть на зубах и когтях.

Белый волк меланхолично следил за дракой, Танатос, конечно же, выиграл, но это ничего не решало. Двоюродный брат вервольфа пока не стремился подставлять свою шею под укус умертвия, а только подсылал своих шестерок, прощупывая почву.

Масла в огонь подлила шаман, заявив, что, если вервольф-умертвие, это еще ничего не значит. Она сама тоже волчица-оборотень и давно мертва, но это не мешает ей выполнять обязанности шамана клана. Душа Танатоса все еще при нем, он - разумная восставшая нежить, а не бездушный, поднятый некромантом зомби. Найдет себе истинную пару, Богиня Жизни дарует ему детей и долгое счастливое существование с его половинкой.

Голос Ки пресек слаженный вздох волчиц клана.

Все молодые самки, дружно как одна выдохнув, повернули носы в сторону Танатоса. Верчелф в ужасе сделал шаг назад.

Тан не трусил ни в одной битве, не боялся ни умертвий, ни монстров Темной Империи, но сейчас ему стало страшно, как никогда. Верчелф понял: за его шкуру назначена награда. Цена: окольцевание и потеря холостого существования.

Поджав хвост, собачий принц спрятался за мои ноги.

В глазах молодых хищниц пылал азарт погони за желаемой добычей.

Вожак, не дав ответа, устало встал и пошел в свою пещеру, шаман последовала за ним, старейшины один за другим вереницей поспешили туда же. Совещаться - поняли мы.

Молодым волкам стало ясно, вожак не будет выбирать между мертвым сыном и живым племянником, альфой клана станет сильнейший.

 Танатос, подойдя ко мне, ткнулся широким лбом в колени. Прошелся, как гигантская кошка, боком по ногам, прося ласки, одобрения, похвалы за выигранный бой. Получив желаемое, последовал мимо, не оборачиваясь, ему был безразличен злобный взгляд конкурента.

Десятка два горящих глаз провожали наши спины, когда мы с Таном поднимались по горе к своей пещере. Обернувшись, я увидела внизу светящиеся точки, они следили за нами, провожали до входа в логово, скользя среди скал. Ши уже приставил к нам «хвост».

Во мне зародилось смутное подозрение, интуиция подсказывала: Тан был укушен человеком и умер не случайно, нам стоит опасаться следящих из темноты.

*** 

Лунные розы растут только на плато Семи Ветров. Цветут они один раз в месяц тогда, когда мир погружается в абсолютную тьму, полную, всеобъемлющую и беспросветную, ибо свет солнца для них смертелен. И именно сейчас, в новолуние, когда на землю не попадает даже отраженный свет светила, мне приспичило их достать.

Тан уже давно обещал преподнести мне эту неземную красоту, ведь просьба волчицы для ее волка закон, и именно на это время, как назло, выпало его дежурство по охране периметра заповедного леса. А значит, от желанной добычи меня отделяет еще месяц ожидания и нетерпения.

Поэтому я решила сама их добыть сегодня, или придется тосковать по ним еще одну луну. У меня слишком много планов на эти цветы, чтобы отказаться от них.

В наше логово не попадает солнечный свет. Если цветок закутать в ткань и принести в пещеру, он сможет долго простоять, воткнутый во влажную землю, не увядая и не теряя лепестков. А может быть, даже пустит корни и прорастет. Куст призрачных роз в пещере - красота!

- Вот неугомонная! Не хочет в пещере сидеть как добропорядочная оборотница! - поприветствовала меня старая седая волчица недовольным надтреснутым лаем. Она лежала возле соседней пещеры и грелась на солнышке.

- Доброго дня, бабушка! - кинула я старухе и устремилась вниз по тропинке. Никого нет, все на охоте или на дежурстве, в пещерах остались только дети и старики, можно незаметно утечь из логова.

Раскинув руки в стороны, я бежала с холма, огибая дыры и пещеры в скалах. Из некоторых выглядывали любопытные мордочки волчат и лица оборотней. День был солнечный и чудесный, я сдерживала себя изо всех сил, чтобы на радостях не завопить на всю долину и не перебудить спящих волчат. Если маленькие дети, с таким трудом уложенные родителями на тихий час, проснутся, я огребу по полной.

Спустившись с холма, по привычке оглянулась и последний раз кинула взгляд на гору, в которой жил наш клан. Возвышенность, покрытая зеленью, так же безмолвно таращилась на меня сотнями темных провалов-глаз.

Полдень, жара, все перевертыши спят в прохладной тени своих пещер. Ни с высоты птичьего полета, ни отсюда, снизу, не скажешь, что эти пещеры обитаемы. Оборотни умеют заметать следы и прятать концы в воду, именно поэтому нас еще не нашли. Для их вымирающего вида искусство быть незаметными и скрытными, присутствовать, но не быть замеченным, сродни жизни. До заката было еще несколько часов раздолья, лесов, озер и трав.

Свобода! Выбраться из логова, пусть и комфортабельного, выстеленного теплым магическим мехом и имеющим все удобства, - это настоящая радость. Потому что любая тюрьма хоть за золотой решеткой это все-таки тюрьма. Долгие часы я не спеша гуляла в сторону плато, чтобы растянуть удовольствие и насладиться одиночеством.

В лагере оборотней мы с Танатосом жили, как в осаде. За нами постоянно следили приспешники Ши. В последнее время мне доводилось выходить из пещеры только в сопровождении Тана или шамана Ки.

Верчелф очень за меня боялся, я для него как драгоценность, завоеванная и с боем отобранная у противника вервольфов - вампира. Я являлась трофеем. Оберегаемым, защищаемым, но по правилам волков-оборотней не имеющим своего голоса. Одна из самок, одна из гарема. Тан владел абсолютным правом привести в пещеру еще волчиц. Это привилегия зверя, я признавала ее за ним.

Толпы молодых и гибких волчиц вальяжно прохаживались мимо, лежали у входа в пещеру, якобы греясь на солнышке. На водопое, на охоте, в лесу, на поляне у логова, везде мы натыкались на них. Внезапно я стала очень популярна среди женского населения. Мне притаскивали лечебные травы, лучшие куски мяса, и через каждые пять минут приходили с какими-нибудь просьбами: то полечить порезанную лапу, то посмотреть навернувшегося с обрыва волчонка. Я стала популярней шамана и готова была взвыть от обилия внимания к моей персоне.

Мы опасались, что среди них могут быть шпионы претендента на место альфы клана. Поэтому от подарков я отказывалась, плату за лечение не брала, если случай был серьезным, настойчиво вела пострадавших на осмотр к Ки.

Иногда мне казалась, что Танатосу действительно надо взять еще одну волчицу в логово. Потому что с увеличением потока посетителей в нашу пещеру я уже не справлялась с приготовлением еды, уборкой и прочими ненавистными для всех мужчин делами. Узкий замкнутый мирок клана, шпионов и опасности, поджидающих на каждом углу, домашние обязанности и прочее. Я не могла больше терпеть и вырвалась на свободу.

Когда тоска, разъедающая мое сердце, становилась невыносима, Тан сжимал меня в своих крепких объятьях. Сильно, до боли, целовал, любил, и она отступала, но только на одну ночь, наутро неизменно вновь воцаряясь в сердце. Режуще, тянуще, непереносимо. Так болеть может только что-то, разбитое вдребезги. Лекарство теряло свою силу с каждой неделей и уже не помогало.

Я была безмерно благодарна за помощь Танатосу, за его неустанную заботу и грубую ласку, спасение и избавление, но я просто задыхалась в замкнутом пространстве. И когда подвернулся шанс - убежала!

Мне было плевать на то, что Танатос разозлится и будет бушевать, снося сталактиты в пещере одним ударом лапы. Что ж, в нашем логове будет просторней, щебень и камни я вымету.

Восхождение на плато далось мне с трудом.

Поэтому на вершине я оказалась к самому закату. Отсюда простирался обалденный вид. Широкое пространство, все заросшее колючими кустами. И лес, зеленый, полный жизни, тянулся до горизонта.

Небо окрасилось в пурпур, солнце послало прощальный луч, и сразу стало темно. Свод из багрового приобрел цвет густо-фиолетового свежего синяка.

Плато помрачнело, на лес опустились семерки, с последним лучом птицы оборвали свои трели, насекомые спрятались в траву. Природа уходила на заслуженный покой.

Я села на камень и принялась ждать, с нетерпением поглядывая на колючие клубки веток вокруг себя.

Призрачные розы. Они цветут в полной темноте. Скоро взойдет луна, но ее не будет видно. Абсолютная тьма.

Новолуние.

На выгнутых дугой стеблях, среди острых, как иглы, шипов набухли остроконечные бутоны, глянцевые, чернильно-черные среди темной, жучиного цвета листвы.

Все произошло очень быстро: только-только были почки, и вдруг голые ветки покрылись листьями. Это означало, что взошла луна.

Магия. Я дотронулась до зазубренного края и тут же отдернула руку: с пальца упала крупная капля крови. Я вспомнила слова одного человека: «Без своих шипов роза превращается в рабыню». Действительно, я видела, как иногда в играх волчицы показывали клыки своим самцам, мучая их и не даваясь им в лапы, от этого жар, полыхающий в оборотнях, разгорался жарче. Только надо быть осторожнее - может полыхнуть и тогда погибнешь в сверхновой, сметенная безумием чувств.