ХОЛМЫ ФЕЙРИ

Мы взглянули в глаза друг друга, и только сейчас я поняла, как попала.

Эльф очень странно улыбался, и в этой хищной лыбе всплыла еще одна, черта людям несвойственная, но являющаяся фейрийской плотью от плоти. Острые клыки. Что много говорило об эльфах, например о том, что они питаются далеко не одним пастернаком и турнепсом.

А глаза, эти ужасные светящиеся в темноте глаза с вертикальным зрачком! Человеческие так не фосфоресцируют. Сразу вспомнились все бабкины сказки про веселость фейри, украденных младенцев и потерявшихся в холмах.

Фейри - сказочные существа, хитрые, подлые и шаловливо-гадостные, вечно готовые к пакости. Могут заиграть смертного до смерти. Любимая забава - наблюдать за муками других. Издевательства и пытки, людские страдания, вот что они любят - причинять смертным боль. Человек, заблудившийся в вересковых пустошах, - лучшая дичь для эльфийской охоты, с оленями не так интересно. И чем сильнее эльфийское отродье, тем страшнее с ним повстречаться.

Феи и гоблины способны напакостить по мелочам - сквасить молоко, запутать волосы в эльфийский узел, а вот приближенные к королевскому двору…

Рыцарь явно был не из простых эльфов, скорее джентри, дворянин, подданный эльфийского короля и королевы.

Взглянув фейри в глаза, я как-то сразу и остро почувствовала смертельный страх и сожаление о том, что натворила. Стоило вспомнить все ужасы, рассказанные про фейри деревенскими кумушками, как очень захотелось назад к мельнику.

Еще рассказывали, что эльфы крадут не только человеческих младенцев, оставляя взамен подменышей, но еще и охотятся за юными невинными девушками. Это как-то было связано с размножением, но как, я не знала.

Неужели я попалась и эльф будет использовать меня именно как игрушку в своих жестоких играх?

Я тяжело дышала, страх смерти сковал железным хватом горло, только когда конец так близко, начинаешь ценить жизнь. Умирать резко расхотелось. Хотелось жить и мстить. Это надо же было так попасть! Вот уж и в самом деле из огня да в полымя!

А фейри не собирался тянуть с приказами, сразу после заключения сделки он раскомандовался в непревзойденной презрительно-хамской эльфийской манере.

- Что стоиш-шь как бревно? Позаботься обо мне! - рявкнул эльф так, что я вздрогнула, и повалился прямо на меня. Отскочить не успела, красивое лицо ткнулось прямо в грудь, скользнуло по животу, и рыцарь мешком свалился к моим ногам.

Я встала над телом эльфа, уперев руки в бока.

Страх исчез так же резко, как накатил. Я заподозрила, что ужас, которым на меня веяло, - нечто вроде магических чар.

А может быть, фейри просто на миг показал свою истинную суть, когда потерял способность наводить на себя чары красоты.

Сейчас это безжизненное бревно, валяющееся у моих ног, невозможно было бояться. Хотелось пнуть его ногой в бок, да посильнее, за все те минуты смертельного ужаса, что я пережила, но, занеся ногу, я так и не смогла этого сделать. Жаль, что я не бью лежачих, но вот когда я его подниму... Эта мысль мне понравилась.

Перевернув эльфа, я увидела простого парня, отличающегося от деревенских только остроконечными ушами и тонким, изможденным лицом. К сожалению, все еще прекрасным.

Осмотрев с ног до головы эльфа (никогда ведь не видела вблизи) заметила рану, которую этот хитрец все время ловко прикрывал рукой, делая вид, что стоит, упершись ладонью в бок. Он и сейчас в беспамятстве судорожно цеплялся за это место, пытаясь рукой остановить кровь, сочившуюся из раны.

Мне захотелось окончательно прибить этого волшебного гада. Волшебного на всю голову!

Нельзя было просто сказать, что ему требуется моя помощь? Зачем все это представление со сделкой? Или фейри не могут иначе?

Я отвела от раны руку с красивыми длинными пальцами, украшенными массивными золотыми кольцами. За одно такое можно было купить пол моей деревни. Попутно я заметила, что ногти фейри натерты золотой пыльцой, тогда как мои обломаны. Но сейчас красная, как ягоды паслена, кровь пачкала все великолепие.

В боку у рыцаря торчал кусок металла, я даже не сразу поняла, что это такое. Лишь осторожно нажав на края раны, разглядела обломок острого стилета. Его с силой вогнали в живот фейри и сломали пополам, вероятно, когда рыцарь дернулся и попытался уйти от удара.

Рана выглядела плохо. Рваные края от четырехугольных острых граней и странные синюшные разводы, будто корни деревьев проросли под бледной кожей.

Фейри знают толк в боли и страданиях.

Я сразу вспомнила деревенские приметы: эльфы боятся железа и не переносят соль. Фейри живут бесконечно долго, и лишь это может их убить.

В мозгу пронесся наш с рыцарем разговор.

«Что ты умеешь смертная?»

«Лечить».

Эльф меня обманул.

- Я же только животных умею лечить! - в отчаянии закричала я, но топи были так же безразличны и холодны, как и фейри.

Постепенно со дна моего сознания понималась злость на этого эльфийского проходимца.

А еще я осознала - рыцарь пришел умирать на болота. Лежа и глядя в небо, он ел ягоды, срывая их губами прямо с куста, пока холодное железо отравляло и медленно его убивало.

Но если я нарушу сделку, меня может постичь чудовищная кара, ведь любой договор с эльфами магический!

Ходить за скотиной - вот мой удел на один год и один час!

Так или иначе сделка есть сделка, я обязана позаботится об этом засранце, как о самой себе. Я чувствовала жжение в пальцах и какое-то беспокойство, требовавшее от меня немедленного действия.

«Заботиться обо мне, как о самой себе…»

Ходить с такой раной в боку я бы себе точно не позволила.

На болота давно уже опустилась тьма. Я схватила гнилушку из ближайшей трясины и, найдя тусклый бесовской огонек, зажгла ее. В неровном призрачном свете самодельного факела я обшарила все окрестности, ища хоть что-то, чем можно помочь эльфу. Нечто мне подсказывало, что со сделкой я чертовски прогадала: на год и один час я связана с этим сонным рыцарем. Умрет он - умру и я.

Мне удалось надергать несколько горстей мха, он должен остановить кровотечение, пару кустиков хищной росянки и ветки багульника болотного. Если все эти вещи помогают домашней скотине, то и этой они тоже помогут, видят боги, эльфийские мерзавцы недалеко ушли от зверей и такие же живучие.

Пальцы скользили в крови и не могли ухватить металл.

Кто бы ни создал это оружие, он точно знал, как причинить наибольшее количество страданий.

Вцепившись зубами в металл, я вытащила осколок и брезгливо отбросила его в сторону, сплевывая и стирая с губ густые капли эльфийской крови. Кровь перестала течь сразу, стоило извлечь кусок железа, и синюшные разводы, отравлявшие тело, тут же побледнели и исчезли. Перетерев в ладонях мох и багульник, я залепила дыру зеленой лепешкой. Лечебная масса никак не желала держаться, отваливаясь пластом.

Вот проблема, перевязать рану было нечем. Но так как я обязана заботиться об эльфийской скотине, словно о самой себе, пришлось жертвовать последним. Чего только для себя любимой не сделаешь. Воровато оглянувшись, я стянула панталончики – рваные, ношеные, но чистые. И окончательно дорвала на полоски. Прикоснуться к белоснежной рубашке фейри я не рискнула, да и со скользким шелком никогда не работала, может быть, для перевязок он вреден?

А натуральная льняная ткань и лекарство будет держать, и кровь остановит. Завершив с перевязкой, я вздохнула с облегчением. Давящее чувство обязательств, что довлело надо мной, исчезло. Это все, что я сейчас могла сделать для рыцаря. Если бы была игла, я могла зашить рану, а так… будем надеяться, что он не умрет. Хотя очень хотелось прикопать фейри в болоте. Смерть эльфийского вруна освободила бы меня от обязательств.

Где-то далеко вновь прозвучал рог, заставив мое сердце тревожно сжаться. Я подняла голову и обомлела. Болотные кочки двигались.

Медленно, вкрадчиво, замирая, стоило мне посмотреть в их сторону, и делая стремительные рывки, когда я отворачивалась и подсматривала краем глаза.

Я крутанула головой и убедилась, что меньше дюжины травяных кочек стремительно берут нас в кольцо. В тусклом свете гнилушки, поднятой повыше, я могла видеть, что все холмы движутся к нам.

Мерзкие болотные твари с кривыми острыми зубами, перебирая лапами, ползли полчищами. Локти высоко торчали над головой, а колени, казалось, выгибались в обратную сторону.

На голове у них росли пышные кусты осоки, а среди свисавших травинок горели красные точки глаз. С зубов по узким кривым подбородкам сочилась сине-зеленая слизь, капая в вереск. От голода, не иначе!

Они были близко, чертовски близко!